Червь - Страница 56

— И это тот момент, когда появляемся мы, — я поняла, куда она клонит.

— Именно. И что в итоге? От нас не так много вреда. Материальный ущерб, воровство. Несколько обывателей пострадают, если достаточно быстро не уберутся с дороги. Но страховые выплаты покроют потери, и финансово люди почти не пострадают. Материальный ущерб будет возмещён, а у травмированного свидетеля появится история, которую он будет рассказывать восхищённым сослуживцам. Город получит доход косвенным способом, благодаря обороту товаров, туризму и росту стоимости жилья, которые идут рука об руку со славой насыщенного событиями места.

— По сравнению с психами и монстрами, наше существование почти выгодно городу. Насколько я понимаю, мы не лучше и не хуже так называемых хороших парней. Мы больше рискуем, имеем больше шансов попасть в тюрьму или серьёзно пострадать, но мы получаем и большую финансовую прибыль. Мы выбрали путь, сопряжённый с большим риском и более высокой наградой.

— Не уверена, — сказала я, тщательно подбирая слова, — что во всём согласна с тобой.

— Нет? Тогда почему они не отправляют таких как Убер сразу в Клетку после суда, как Луна? Забавные, но относительно безобидные злодеи регулярно отправляются за решётку в обычную тюрьму, откуда они неизбежно убегают ещё до того, как закончится судебный процесс, и игра в кошки-мышки начинается снова. Несомненно, есть правило трех ударов, и рано или поздно они отправляются в Клетку, ведь людям у руля требуется хоть какой-то благовидный предлог.

Не думаю, что я могла бы найти доводы против теории Лизы, не выдавая слишком сильно собственную позицию. Я просто промолчала и покрутила в руках свой новый нож. Он попал ко мне прямо от нашего анонимного босса, обладал лезвием чуть длиннее пятнадцати сантиметров и текстурированной ручкой с тремя симметричными выступами с каждой стороны для удобного захвата. По словам Лизы, нож был достаточно прочным, чтобы его можно было при необходимости использовать в качестве миниатюрного лома. Раздвижная полицейская дубинка была спрятана в той же секции моей брони, где я держала свой перцовый баллончик.

— Настоящим доказательством моей теории «казаков и разбойников», — продолжила Лиза, — является реакция, которую мы наблюдаем, когда кто-то нарушает правила. Ты слышала о таких случаях. Кто-то узнает секрет личности другого кейпа и нападает на его семью. Или какой-нибудь кейп побеждает в битве и решает, что побеждённый не может отказаться от его похотливых ласк. Как только слухи об этом расходятся, сообщество кейпов выступает против говнюка. Защищает статус-кво и поддерживает игру. Заклятые враги объявляют перемирие и все объединяются, каждый вносит свой вклад, чтобы поставить засранца на место.

— ...Как мы и поступаем в случае с Губителями, — сказала я, вкладывая свой нож в ножны.

— Блять! — выругалась Лиза, ударяя руками по боковым сторонам руля. Думаю, если бы в тот момент фургон двигался, она бы ударила по тормозам, чтобы подчеркнуть свою фразу. Уличное движение возобновилось, поэтому она запустила двигатель и фургон тронулся. — Уже второй раз за несколько минут ты поминаешь Губителей. Ты прямо какая-то озабоченная. Что происходит?

Я смотрела из окна на центр Броктон Бей и видела сотни людей с зонтами или плащами, и несколько человек, защищавшихся от ливня портфелем или газетой, перебегающих улицу на работу и с работы в обеденный перерыв.

Насколько мне нравилась Лиза, настолько же с ней было трудно разговаривать. Я чувствовала, будто иду по хрупкому льду. Что если я скажу ей что-то, что окажется недостающим куском головоломки, и позволит разгадать меня? Пока мне везло, но постоянно полагаться на удачу опасно. Я продолжала притворяться, но было ли это потому, что я наслаждалась временной дружбой с Брайаном, Лизой и Алеком или потому, что хотела заключить в тюрьму Мрака, Сплетницу, Регента и Суку и показать Оружейнику его ошибку? Я осознавала, насколько парадоксальными были эти два фактора.

Прямо сейчас, возможно впервые с тех пор, как Сука натравила на меня своих собак, я чувствовала себя крайне не к месту в их группе. Мы собирались ограбить банк, и я была единственной, кто испытывал чувство вины по этому поводу, и, очевидно, единственной, кто волновался по поводу безопасности случайных свидетелей и заложников.

Слова Оружейника о том, что целых два члена Неформалов были убийцами, вносили сомнения в любое общение с ними. Когда я улыбалась шутке Алека, мне нравилась шутка убийцы? Мне нравился Брайан, но сейчас, когда я вспоминала, что он инструктировал меня, как искалечить противника в бою, я задавалась вопросом, а не заходил ли он дальше, и не ломал ли чью-то шею? Нельзя было сказать наверняка, что одна из многочисленных тайн Лизы не включала убийство. Я чувствовала, что каждое взаимодействие с членами команды отравлено подозрениями, но не было никого, кто мог бы ответить на мои вопросы.

Однако, мое молчание могло бы возбудить её подозрения. Если бы она в полной мере использовала свою силу на мне, сомневаюсь, что моя операция под прикрытием смогла бы укрыться от её способностей. Я решила сказать полуправду:

— Вчера вечером я кое с кем поспорила. Думаю, это обернулось взаимным разочарованием, ситуация накалилась, и мне было очень обидно. Думаю, я слегка злюсь, и моя уверенность в себе немного пошатнулась.

— Ну и пошёл он на хуй, — заявила Лиза. Я приподняла в ответ бровь.

Она продолжила.

— Понимаешь, я знаю тебя. Веришь или нет, но ты мне правда нравишься. С того самого момента, как я увидела тебя на крыше, как ты бросила вызов самому Луну. Ты знаешь, как люди боятся неизвестности? А мне известно многое, это моя способность, а этот говнюк — один из очень немногих, кто может меня испугать. Ты, Тейлор, противостояла ему.