Червь - Страница 27

Во мне многое изменилось, с тех пор, как я прошлой ночью лихорадочно переодевалась в пустом переулке, убирая свою одежду в старый отцовский рюкзак. Тогда я спрятала рюкзак, перед тем как идти на разведку, но сегодня я решила взять его с собой. Я направилась к другому концу переулка.

Приблизившись к месту ночной разборки, я отправила десяток насекомых на разведку. И сосредоточилась на поступающей от них информации.

Насекомые, конечно, воспринимают окружающий мир совсем не так, как мы. Более того, они обрабатывают поступающую информацию совсем в другом темпе. В итоге моя сила отфильтровывала часть информации и передавала мне только то, что я могла принять. Визуальная информация поступала в виде монохромных пятен света и тьмы, порой нечётких, порой чрезмерно резких. Звук почти причинял боль, когда я пыталась на нём сосредоточиться, распадался на высокие и низкие звуки, которые почти не отличались от скрежета ногтей по школьной доске. Умножьте этот поток информации в сотни, тысячи, десятки тысяч раз, и он станет невыносим. Когда я только начинала осваиваться со своей силой, я была не в состоянии всё это выдерживать. Сенсорная перегрузка фактически никогда не причиняла мне боли, даже в самом худшем своём варианте, но чувствовала я себя при этом ужасно. В такие дни мне приходилось почти всё время блокировать эту часть моих способностей.

Мне легче всего оказалось использовать поток тактильных ощущений насекомых. Это не было связано с тем, что их осязание больше соответствует человеческому, чем слух или зрение. А скорее дело было в том, что я ощущала местонахождение каждого насекомого поблизости по отношению ко мне. Я чувствовала, когда они стояли на месте, двигались или что-то двигало их. И это был самый хорошо интерпретируемый поток информации от насекомых.

Двенадцать комплектов фасеточных глаз отправленных на разведку насекомых различили три размытых силуэта на вершине чего-то большого и тёмного, подсвеченных заревом белого цвета. Белое зарево я определила как солнце. Я направила мух поближе, к «головам» фигур, и они приземлились на их коже. На них не было масок, что давало основание считать, что Сплетница говорила правду. Они были не в костюмах. В то же время не было никаких гарантий, что эти трое действительно Сплетница, Мрак и Регент, но я почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы подняться по пожарной лестнице на крышу.

Это были они, без сомнения. Я узнала их даже без костюмов. Два парня и девушка. Её светло-русые волосы были уложены в свободную косу. А веснушки на переносице и эту лисью усмешку я уже видела ночью. Она была одета в чёрную с длинным рукавом футболку с рисунком в стиле граффити и джинсовую юбку до колен. Цвет её глаз удивил меня — зелёные, как бутылочное стекло.

Из двух парней тот, что пониже и помладше — примерно одного со мной возраста — был, несомненно, Регент. Я узнала его по копне чёрных волос. Он был красивым парнем, но не в моем вкусе. Треугольное лицо, светло-голубые глаза и полные губы придавали ему немного сердитый вид. Возможно, у него были французские или итальянские корни. Я могла представить, как девушки западают на него, но в то же время не могла сказать, что он мне нравился. Симпатичные парни, такие как Леонардо Ди Каприо, Маркус Фёрт, Джастин Бибер, Джонни Депп никогда меня не волновали. Он был одет в белую куртку с капюшоном, джинсы и кеды, и сидел на бордюре у края крыши с бутылкой колы в руке.

Внешность Мрака меня, наоборот, потрясла. Выше меня по крайней мере на голову, он был обладателем кожи цвета тёмного шоколада, волос, заплетённых в косички до плеч, и мужественной челюсти типичного супергероя. Он был одет в джинсы, ботинки и простую зелёную футболку, которая показалась мне слишком лёгкой для весны. Я обратила внимание на выраженный рельеф его мышц. Этот парень работал над собой.

— И вот она пришла, — усмехнулась Сплетница. — Плати.

Хмурый Регент засунул руку в карман, выудил пачку купюр и отдал Сплетнице.

— Вы делали ставки на то, приду ли я?

— Мы спорили, придешь ли ты в костюме, — сказала Сплетница. Затем, обращаясь больше к Регенту, чем ко мне, она добавила:

— И я выиграла.

— Снова, — пробормотал Регент.

— Сам виноват, что спорил, — сказал Мрак. — Даже если бы ты спорил не со Сплетницей, это была явно провальная ставка. Идти на встречу в костюме очень разумно. На её месте я бы поступил так же.

У него был приятный голос. Взрослый голос, даже если выглядел он как восемнадцатилетний парень.

Он протянул мне руку:

— Привет, я Брайан.

Я пожала ему руку, он, не стесняясь, тоже крепко сжал мою руку в ответ.

— Вы можете называть меня Букашка. По крайней мере, пока я не придумаю что-нибудь получше или пока не решу, что ваша открытость — это не уловка.

Он пожал плечами.

— Клёво.

На его лице не было и тени подозрения. Я почти почувствовала себя виноватой.

— Лиза, — представилась Сплетница. Она не протянула руку для пожатия, но если б она так поступила, я бы посчитала это неуместным. В ней не было недоброжелательности, но не было и той ауры искренности, окружавшей Мрака.

— Я Алек, — тихим голосом сообщил Регент, затем добавил. — Суку зовут Рейчел.

— Рейчел сейчас не с нами, — сказал Мрак. — Ей не понравилась цель нашей встречи.

— Тогда возникает вопрос, — заметила я, — что является целью этой встречи? Я немного удивлена, с какой лёгкостью вы раскрыли свои личности.

— Прости, — Мрак... Брайан извинился. — Это была моя идея. Я думал, что это станет проявлением доверия по отношению к тебе.