Червь - Страница 258

258

— Наконец-то испугался? — поддразнил его Оружейник. — Хорошо.

Пока я смотрела из-за угла здания, снова накатили тошнота и боль, угрожая затмить эту потрясающую сцену. Всё, что я могла сделать — затаиться, стараясь не отвлечь Оружейника или Левиафана и не внести искажения в данные, поступающие Оружейнику. И меньше всего я хотела бы стать заложницей Левиафана, которая может заставить Оружейника замешкаться на долю секунды и будет стоить ему — да и всем нам — этой битвы.

Оружейник пошёл в полномасштабное наступление, нанося удары со всей скоростью, на которою был способен. Удар по ноге, в колено, по хвосту, ещё раз по ноге — и при этом будто легко уходя от встречных атак. В таком жестоком темпе он продолжал бой уже не менее десяти секунд.

— Мне следует поблагодарить тебя, монстр, — сказал Оружейник, выполнив обратное сальто, что дало ему возможность нанести удар в торс Левиафана, оставив ему ещё одну рану на животе.

Левиафан рванулся вперёд, опустившись на все четыре конечности, словно пытаясь сбить Оружейника огромной массой воды шлейфа. Однако Оружейник тут же выстрелил цепью, убирая себя с пути волны. Перед тем, как цепь отдёрнула его, Алебарда успела ударить по шее Левиафана, оставив там ещё одну зияющую рану. Остановившись, Оружейник смотал цепь обратно.

Губитель повернулся, будто собираясь бежать, когда цепь крюка прошла под его «подбородком». Оружейник затянул себя на спину Губителя, и вонзил Алебарду в его шею, удлиняя рану, которую он только что нанёс. Он ступил на темя Губителя и прыгнул вниз, разрезая лицо монстра Алебардой. Левиафан рухнул как подкошенный.

Оружейник полоснул по предплечьям Левиафана когда Губитель начал подниматься. Ещё больше повреждений, но это не мешало ему вставать. Оружейник усилил натиск, и тут его браслет прошипел сообщение, которое я не смогла разобрать. Я посмотрела на свой — он всё ещё был неисправен.

— К тому времени всё будет закончено, — повторил своё заявление Оружейник, говоря это скорее себе, чем в браслет или Левиафану.

Губитель отпрыгнул назад, немного пошатнулся — обе травмированные ноги с трудом удерживали его вес, воспользовался руками, чтобы не упасть во второй раз, удерживаясь на трех конечностях.

Оружейник использовал свой крюк чтобы подтянуть себя поближе, готовясь сделать ещё один разрез на шее. Он передумал, когда земля затряслась, подтянул крюк чтобы зафиксировать его на двери гаража. Противодействуя инерции, он бросился на обочину дороги остающуюся вне досягаемости Левиафана.

Земля снова затряслась — кратко, интенсивно, и всё прекратилось.

Оружейник коснулся рукой боковой стороны шлема, и мне показалось, что я увидела складки на его губах и хмурый взгляд прежде, чем он отвернулся от меня.

Ещё одно сотрясение, и, как шрам, в центре улицы появилась трещина.

Левиафан поднял лапу и дорога внезапно раскололась. Бетонная труба, такая широкая, что в ней мог бы поместиться человек, поднималась как кит, выныривающий из воды. Секунду спустя вода хлынула вперёд, к Оружейнику.

Ливневая канализация!

Оружейник заколебался, затем бросил свою Алебарду с крюком в наступающие волны, как копье. Поток воды застыл во времени, и он прыгнул вперёд, ступая по неподвижным струям. Как только Оружейник сделал последний прыжок, спускаясь с вершины водяного вала и направляясь прямо к Левиафану, поток продолжил движение.

Левиафан двигался быстрее, чем раньше, он поймал лезвие когтями.

Лезвие погрузилось глубоко и над лапой поднялась пыль, лилась кровь, но лезвие оставалось неподвижным. Оружейник дёрнул, но не смог вытащить его. Он попытался вырваться, но я видела, что Левиафан поймал его руку и запястье кончиками когтей, пока Алебарда была глубоко погружена в его «ладонь».

— Как?! — проревел Оружейник.

Я не колебалась ни мгновения, отправляя своих насекомых. Три роя в форме людей, ещё больше насекомых простым облаком. Все насекомые осели под проливным дождем, те, что были сверху принимали главный удар ливня.

Левиафан поставил одну ногу рядом с Оружейником для сохранения равновесия, потянулся свободной лапой и прижал кончики когтей по бокам горла и туловища Оружейника. По прежнему держась за его руку и запястье, он сжал тело человека с боков. Оружейник закричал, неистовый вопль, казалось, усиливался вдвое с каждым его вдохом. Он опрокинулся и упал в воду.

Губитель стоял, не показывая ни капли слабости или страданий, которые он демонстрировал несколько секунд назад. Несомненно, он был ранен, его голова висела на неповреждённых частях шеи, наклонённая под собственным весом, но он не страдал, не испытывал никаких затруднений, полностью опираясь на более травмированную ногу. Притворство?

Губитель уронил руку и Алебарду Оружейника, вес металлической брони и устройства потянули их под воду. Удар плетью хвоста разметал два из трех роев. Он безразлично смотрел, как третий дошёл до него и разбился о его ногу. Насекомые расползались, погружаясь глубже в его раны. Я надеялась найти какую-нибудь слабость, пожрать его изнутри, но насекомые могли с тем же успехом кусать сталь. Ничто не сдвинулось под их челюстями, их жала не могли проткнуть ткани Левиафана.

Он повернулся, присел, и рванул на запад, прочь от побережья на максимальной скорости.

Я поспешила к Оружейнику.

— Ты, — простонал он. Его левая рука отсутствовала, кровь хлестала из раны. — Ты мертва.

— Вы несёте чушь.

— Он убил тебя.

Мой браслет объявил меня мертвой, когда сломался? Или предполагалось, что моё подразделение было полностью уничтожено вместе со мной?

258